Татьяна Устинова:
«Мы прошли по краю пропасти...»

Наталия Иванова

По приглашению Татьяны Устиновой корреспонденты «7Д» отправились в подмосковный город Жуковский навестить знаменитую писательницу в двухэтажных апартаментах, в которые ее семейство перебралось около двух лет назад. Мы собирались расспросить Татьяну о житье-бытье на новом месте, о том, как Устиновы обставлялись и обживали свою квартиру. Но неожиданно наш разговор перешел в совершенно другое русло.
-Около трех лет назад мы с мужем купили эти 365 квадратных метров и практически сразу бросились разводиться. Так что ремонтом огромной пустой бетонной конструкции я занималась сама. Можете себе представить, в каком состоянии был муж, если он сюда даже не приехал ни разу? Он же нормальный мужик, никогда никаких кренделей вроде встреч с посторонними барышнями при луне или отказа работать для дома для семьи не выделывал. Но в то время квартира эта его совершенно не интересовала. Мне она тоже не очень-то была интересна, вообще не думала, как буду здесь жить. Меня тогда другие вопросы занимали. Так что по большей части ремонтом руководил прораб. Сначала, конечно, был какой-то дизайн-проект и, разумеется, дизайнер, с которым что-то удалось обсудить: как делить пространство, сколько будет комнат — словом, в общих чертах.

Потом, как водится, дизайнер поругался с прорабом, затем дизайнерское бюро поругалось с самим дизайнером, а я, посмотрев на все это, расторгла договор с этой конторой — только с ними мне «разборок» тогда не хватало! Словом, что выросло, то и выросло. Помирились мы с мужем, когда я уже успела заказать по каталогу часть мебели. Женя, впервые зайдя сюда, сказал: «Обалдеть!» Так мы и переезжали — обалдевшие и счастливые от того, что все у нас, тьфу-тьфу, хорошо и даже лучше. Я себя чувствовала, как героиня фильма «Любовь и голуби»: «Может, хорошо, что так случилось, а то я так и не поняла бы, как тебя люблю и как ты меня любишь...» — и так далее...

— Татьяна, вы так непринужденно рассказываете о столь непростом периоде жизни. Поскольку вы все-таки не развелись, не стоит ли просто забыть прошлое?

— Забыть такое невозможно, можно только притвориться, что забыла. Но зачем? Нашему младшему сыну Тиме до лампочки, что происходило три года назад, ему тогда всего четыре года было. Так что время, которое мы называем «когда папа был в командировке», Тима попросту не помнит. Ну а наш старший сын, Миша, тогда был 14-летним подростком, все уже понимал и, конечно, все помнит... По-моему, лучше пусть сын знает, что думают и говорят родные папа с мамой, а не версии бульварных газет. Недавно Анастасия Волочкова рассказала вашему изданию о том, что расстается с мужем. Я от всей души сочувствую Анастасии, так как понимаю, что она сейчас переживает. Слово «развод» — одно из самых страшных на свете. Я, к примеру, на волне эмоций однажды прямо на записи телепрограммы

заявила: «Мы с мужем разводимся!» Причем еще между нами и слово «развод» произнесено не было, но отношения испортились настолько, что после 17 лет совместной жизни мы вдруг решили пожить отдельно. То есть я и дети остались в доме моих родителей в деревне Кратово, а Женя переехал в пустующую после смерти дедушки квартиру.

Конкретной причины такого поведения, физически оформленной, скажем, в виде полногрудой блондинки, неожиданно возникшей у мужа, или романтического мужчины, в которого вдруг влюбилась я, не было и в помине. Просто у нас все шло наперекосяк. Я, вся из себя великая, страшно занятая, загруженная работой и мыслями о высоком, не желала больше мириться ни с невыносимой рассеянностью мужа, ни с тем, что, приехав домой, должна немедленно перестать быть «знаменитой писательницей и телеведущей», а явить домочадцам трудящуюся жену и маму, к которой они привыкли. Муж пытался меня вразумить, говорил: «Так нельзя жить. Выходных нет, праздников нет, тебя теперь дома нет практически никогда, мы с детьми скоро забудем, как ты выглядишь...» Но я нарочито и показушно, с каким-то необъяснимым садизмом продолжала пренебрегать его словами. И вот однажды в очередной раз мы поговорили по телефону, опять прозвучало: «Ты — налево, я — направо», потому что меня не устраивали его претензии, а его не устраивал мой новый образ жизни, я и выпалила на всю страну: «Развожусь...» Кто-то считает, что такие вещи вслух при всем честном народе обсуждать не принято. Но я по гороскопу Телец, меня же чувства распирают! Правда, и сейчас, хотя это жуткое время уже позади, я все равно о нем говорю. И делаю это сознательно: не позволяю себе забыть о том, что мы с мужем прошли буквально по краю пропасти. Никогда, как говорится, Штирлиц не был так близок к провалу, как мы в тот период нашей жизни.

— Вы с мужем раз и навсегда перевернули ту страницу жизни или иногда спорите, «кто был виноват, что все так вышло»?

— Спорить нечего, я и так знаю, кто виноват. Конечно, я — процентов на восемьдесят, если не на все сто. Потому что перестала приспосабливаться к родному мужу. Мне захотелось каких-то других правил жизни. Думала: я ведь такая молодец, а он ведет себя по-прежнему, значит, не ценит. Знаете, одно время серьезно воображала, что, если заработать достаточно денег или достичь некоего положения, тут-то и наступит какое-то неимоверное счастье, которое можно будет ложками есть. И вот я стала «звездой», ужас как много работаю. Так почему же это самое счастье все не наступает? Стала возмущаться: все из-за Жени, почему он не понимает, что теперь все домочадцы должны измениться и подстроиться под мою новую, «звездную», жизнь? Стояла на своей позиции как скала: «Отстань, у меня куча дел». Вот муж в какой-то момент и отстал. И съехал. Спросите, почему бы не сесть и не попытаться как-то разрулить и уладить? А как обсуждать, когда не понимаешь, что вообще происходит? Просто какой-то снежный ком из недоразумений, раздражения на дурацком бытовом уровне, недовольства всем подряд и ничем конкретно...
Старший сын ходил в школу, за младшим присматривала няня и мои родители, Женя постоянно приезжал и

общался с детьми, и мы вроде бы не ругались, но все это настолько отличалось от наших прежних, мирных и дружелюбных, отношений, что находиться в родном доме мне стало невыносимо. Как только муж начал жить отдельно, в моей «звездной» жизни все вдруг утратило смысл. Не знаю, как бы пережила весь этот кошмар, который длился месяцев восемь, не меньше, если бы не родная сестра. У нас был график: утром Инка везла дочку в школу, заезжала за мной в родительский дом, забирала, как вещь, и привозила к себе в квартиру. Сестра кормила меня завтраком, обедом, ужином, а я на ее компьютере пыталась писать очередную книгу. Но ничего не получалось — в голове была каша, эмоции захлестывали. Вместо работы я, не затыкаясь ни на минуту, обсуждала с Инкой вопросы существования вселенной вообще и моей горькой судьбины в частности. И скаждым днем моя жизнь все больше ассоциировалась со словом «катастрофа».
Однажды мы с детьми пошли на соседский участок любоваться новорожденными щенками. Мишка скоро унесся с друзьями играть в настольный теннис, а мы с Тимошей не могли оторваться от этих умильных щенят. И тут я увидела, как на нашу улицу поворачивает до боли знакомая машина — большой, черного цвета автомобиль моего мужа. Я знала, что он вряд ли приедет, мы же «в контрах», — и вдруг!.. Это было чувство, как будто облилась горячим чаем, — обжигающее, внезапное. Приехал Женька — какое счастье! Сейчас выйдет, потому что нас с дороги видно, и скажет: «Звони сестре, зовите Мишу и поехали на речку шашлыки жарить...» И тут машина прошуршала мимо. Секундное осознание: не будет ничего — ни речки, ни шашлыков, ни счастья, потому что это чужая машина, муж не приедет. Ужасно. Тогда мне в голову пришла мысль: вот разведемся мы, а дальше... надо умереть, прямо на следующий день. Потому что жить будет невозможно. Представить, что в мои тогда еще неполные 40 лет впереди меня ждет какое-то другое, абстрактное счастье, с каким-то другим мужчиной, мой организм отказывался категорически. Какой еще другой мужчина? У меня вообще невероятно завышена планка в оценке мужчин. Потому что мой муж, скажу вам, настолько умнее всех, кого я когда-либо знала, что по сравнению с ним остальные мужчины всегда казались скучными и какими-то неправильными, как укороченные брюки.
Дошло до того, что впервые за всю мою семейную жизнь я усвистела в отпуск без мужа. Мы с сестрой поехали вдвоем в Турцию отдыхать. Там, разумеется, у меня установился свой четкий «график»: с трех до пяти я рыдала на пляже. А однажды шла после очередного слезного «сеанса» в номер и вдруг поняла: должна прямо сейчас ему позвонить и выяснить кое-что. Сейчас или никогда... Тут же набрала номер, муж взял трубку, и я с места в карьер ринулась с вопросом: «Жень, ты меня любишь?» Скажу вам, что это мой любимый вопрос. Всю совместную жизнь к мужу приставала, кто из нас кого больше любит. Надо знать Женю: когда он на работе, ему с любыми вопросами звонить бесполезно, обычно я все через секретаря выясняю. Но тут мне было все равно. Женя попытался уклониться: давай, мол, вечером поговорим. Но меня «замкнуло»: «Нет, ответь немедленно, ты меня еще любишь?» Тут он мобилизовался и очень громко сказал: «Да, люблю!» Потом, когда мы вернулись из Турции,

пригласила Женьку поехать со мной в Питер, он согласился, и я была так счастлива, что просто ужас. Глупая, глупая, ну какого еще «другого» счастья надо было ждать? Вот же оно — рядом совсем, Женя его зовут. Поскольку муж с детских лет гений — он же доктор наук и знает все на свете, — он действительно считает, что всегда прав, и это порой невыносимо. Но в нем также есть качества, которые очень важны для мужчины, — великодушие и снисходительность. Женя простил мне работу на радио, и прямые эфиры по субботам, и мое «не трогайте меня, я же писатель». А я простила мужу в очередной раз потерянные документы, бесконечные поиски ключей от машины, рассеянность — когда, например, муж везет детей в дом отдыха, ему надо раз десять сказать: «Папа, их трое», — потому что еще едет наша племянница Саша, и все равно не факт, что папа кого-нибудь не забудет.

— Неужели ваши взаимные претензии лежали в такой обыденной плоскости, как потерянные ключи? Обычно супружеские пары с большим стажем семейной жизни жалуются, что утрачена пылкость чувств, романтика...

— В этом году мы отметили 20 лет со дня свадьбы. Поехали в Питер с сестрой и ее мужем, сели за праздничный стол, стали вспоминать, как же все у нас случилось. И поняли, что вспомнить нечего. Ни белых голубей, ни выложенных лепестками роз слов «я тебя люблю», никакой романтики. Женя за период жениховства один раз принес мне букет. До самой свадьбы мы ни разу не прогуливались наедине, держась за ручки, даже в кино ходили «колхозом» — в компании друзей и однокурсников.

Причем Женя этой компании не подходил абсолютно, потому что был старше. Он уже окончил институт, собирался идти в аспирантуру, где для него, институтского гения, нашлось место. Только места в общежитии не оказалось. А Женя родом из Прибалтики. Вот и предложил мне: «Давай я на тебе женюсь, чтобы в общежитии не жить». А я как раз переживала разочарование первой любви, подумала: «Как я этой первой любви нос-то утру, когда замуж выйду!» И сказала Жене: «Согласна». Так что не было между нами и тени романтики. И не знаю, так ли уж это плохо. Если б муж с самого начала носил меня на руках, прижимал к сердцу и пел серенады, а потом перестал — не знаю, как я это пережила бы. Зато сейчас то, что все называют романтикой, у нас, по-моему, есть. Недавно вот сидела дома, шел дождь, настроение было какое-то неопределенное. И мне вдруг приспичило сделать мужу сюрприз. Надела боты, схватила зонтик, поймала такси и подъехала к офису, где Женя работает. Встала в этих ботах и под зонтиком у двери и жду. Не звоню, естественно, это же сюрприз. Когда точно муж должен появиться, не знаю. И все представляю, как он выйдет и увидит, что я стою тут под дождем... Наконец он вышел, увидел меня, а я сказала: «Пойдем в ресторан». И дальше... жизнь наша удалась во всех отношениях.

— Что ж, понятно, откуда в ваших книгах такие прочувствованные любовные истории появляются.

— Ха! Мне часто говорят: «Что это вы описываете какие-то нереальные истории, ну кто сейчас кого-нибудь так любит, как вы придумываете?» А что, если я вам расскажу, как один человек увидел на свадьбе своего родного брата 17-летнюю девушку, влюбился, но она на него и внимания не обратила, фифа эдакая. Так он 20 лет любил ее, не надеясь ни на что, а потом они все-таки поженились, потому что она его тоже полюбила. Ну что, скажете — нереально? А эта сногсшибательная история о старшем брате моего мужа Максе и моей родной сестре Инне!

— Сестра, а теперь и невестка в одном лице, вот уже три года является вашим агентом и директором. Не устаете быть все время вместе?

— Мало того, мы и квартиры купили в соседних домах, а если могли бы, то на одной лестничной клетке поселились бы. И я не представляю, как можно жить иначе. Все наши семьи — и моя, и сестры, и родители — задействованы в общем деле. Каждый знает, кто, когда и куда забирает детей, кто всех кормит в то время, как мы с Инкой летаем в Питер, где два раза в месяц идет запись шоу «Жизнь как жизнь», в котором я работаю ведущей. Есть и другие замечательные моменты. Например, переезд на новую квартиру. Мужчины в такой ситуации обычно куда-то умело испаряются. Так что я переезжала с помощью сестры. Помню эти горы вещей до небес перед подъездом. Я ведь всю сознательную и бессознательную жизнь жила с мамой и папой, у меня ни одной своей вилки-сковородки не было, пришлось закупать «приданое» полным списком. Забив в магазине Инкин джип от колес до крыши барахлом, мы, как два ослика, таскали тюки на восьмой этаж, потому что лифт периодически не работал. Мужчин поминали, как вы догадываетесь, «добрым» словом. Перетаскали все, сели вдвоем с чашечками кофе, посплетничали, кости нашим мужикам перемыли, и, когда те, благодушные, появились, все было тихо-мирно, душу мы уже отвели.

— Вы переехали в отдельную квартиру, хотя раньше говорили, что привыкли жить с родителями. Что же изменилось?

— Просто пришла пора нам стать самостоятельными. Конечно, хорошо, когда мама знает, сколько надо купить в дом лампочек и макарон, но неплохо бы мне и самой это освоить. К тому же с годами во мне разрослось стремление, так скажем, к красоте и уюту, не совсем понятное родителям. Потому что мама с папой — классические интеллигенты-шестидесятники. Им бы книжку почитать, в театр сходить, в музей. Родители из поколения тех, кто запускал в космос Гагарина и ездил в Политехнический музей слушать Вознесенского, поэтому материальный мир их не волнует совершенно. Но это их жизнь, им так нравится, они так привыкли, поэтому мы должны их щадить и беречь и свои стремления реализовывать на другой территории. Хотя сейчас, по прошествии двух лет жизни на этой самой «другой территории», мы по-прежнему не квартирные люди. Все равно каждые выходные ездим к родителям и — снег не снег, дождь не дождь — сидим на улице до посинения. Тимофей там вообще живет месяцами, бабушка водит его в бассейн и читает с ним книжки. А поначалу мы ездили в Кратово чуть не каждый день. Пиджак папин забыли? Надо забрать! И вот мы радостно мчимся в родительский дом за пиджаком, а потом, естественно, остаемся там ночевать — полно поначалу у нас было таких историй.

— Вы не суеверны? Ведь новое жилище обустраивалось, что называется, в тяжелые минуты жизни. Воспоминания не мучают?

— Нет. Не мучают. Эти «тяжелые минуты жизни» мы оставили за порогом, сюда въехали, можно сказать, триумфально. Теперь, понимая, чем может кончиться любая семейная жизнь, бесконечно, наперегонки уступаем друг другу... Что касается обустройства нашего жилища, то этот вопрос перед нами вообще не стоял. Я знаю людей, которые годами подбирают вещи для интерьеров, заказывают какие-то «сложносочиненные» шторы, выискивают раритетные украшения и с трепетом развешивают по стенам полотна старых мастеров… Мне на все это жалко тратить жизнь. Шторы у нас по всему дому висят совершенно простые, только цвет подобран более-менее подходящий под стены и мебель. Вычурные конструкции из ткани — это не про нас, потому что у нас собака прыгнула за вкусняшкой, задела штору — хлоп! —порвала. Или младший сын ел мороженое, а попутно разговаривал и заворачивался в штору — в стирку ее, естественно, тут же. В кабинете у меня висят картины, можно поспорить, насколько они с художественной точки зрения прекрасны, но их рисовал наш с Инкой дедушка. Он был инженер, а рисовать любил для себя, просто так. И мне эти картины ужасно нравятся, вот и висят. Или, к примеру, мебель в гостиную заказала я в каталоге. Дорогую, но в меру. И что? Пустили собаку жить на диван, она нам его весь и «обсобачила». Но это наша жизнь, она нам такая нравится. У нас интерьеры — для жизни, собака — чтобы любить ее и обнимать, места много, ковров нет, пыли тоже. Единственная роскошная вещь — это гигантский букет из шелковых пионов, который я отхватила в супердорогом и пафосном мебельном салоне и была счастлива до невозможности.

Мы с сестрой в этот салон случайно забрели, сразу поняли, что я могу себе позволить максимум этажерку под цветы, и вдруг наткнулись на этот букетище. А я пионы обожаю. Инка меня отговаривала: «Дети носятся туда-сюда, собака тоже на месте не сидит, простоит у тебя этот букет день, от силы два, не связывайся!» Но я уперлась: «Или уйду отсюда в этим букетом, или сниму квартиру прямо возле магазина и буду одна в ней жить, чтобы букет навещать». Инка сдалась и тут же придумала, как его поставить, чтобы никто не свалил. Теперь стоит он у нас под лестницей на второй этаж, я на него наглядеться не могу. Вот рассказываю вам все это и вдруг вспомнила, как к нам домой напросился модный интерьерный журнал. Приехали, огляделись и — осудили нас, деревенщину. Мы оказались абсолютно несовременные, интерьер у нас «для старичков», как они выразились. Мы, по их концепции, — глубоко пожилые, ничего не понимающие в жизни люди, которые, видимо, и собаку-то завели исключительно потому, что у них даже дети состарились уже, а внуки за границу умотали. Каково?

— Да уж, «приложили», не пожалели. Кстати, а если заглянуть в будущее? Ведь дети, не говоря — внуки, действительно вырастут и могут умотать.

— Умом понимаю, что могут и даже обязательно умотают, если не за границу, то из дома-то точно, но думать об этом мучительно и страшно. Ну ладно, с младшим у нас еще полно времени. А вот Мише уже 17 лет. После окончания школы он поступил в институт здесь, у нас в Жуковском, проучился всего ничего и засобирался переводиться в институт в Москву.

Ездить туда-обратно нереально, пробки на дорогах и днем и ночью. Мишка уже прикинул, что надо бы снять квартиру пополам с другом, они уже все придумали, как в жизни дальше будет. Я истошным голосом кричу: «Какая тебе Москва, бестолочь, ты же еще мамин зайчик!» Да и папа наш, который все детство ездил в пионерские лагеря, сразу после школы уехал от родителей в Москву, словом, очень рано стал самостоятельным, — папа наш тоже от планов сына не в восторге. Недавно услышала, как Женя говорит сыну: «Ну пожалуйста, не уезжай хотя бы до Нового года. Останься со мной пока…» Я так его понимаю! Хочется ужасно еще пожить рядом с этим «взрослым мужиком», нашим сыном, он такой умный, с таким чувством юмора, с умением нас понимать. Я знаю: время отпустить его на свободу, но пока не могу… Когда он вообще успел так вырасти?! И откуда взялись эти мифические 20 лет совместной жизни — ума не приложу! Несмотря ни на что, нам с Женькой кажется, что мы молодые.
Поехали как-то, как обычно «всем колхозом», в дом отдыха. Нам там очень нравится, множество всяких развлечений имеется — лошадки, ролики, теннис… Папа наш завязывает шнурки на ботинках младшему ребенку, а старший стоит рядом и ноет: «Папа, ну что хорошего в этих роликах, пойдем лучше в теннис поиграем». Мишка не любит кататься на роликах, в теннис, естественно, интереснее играть с партнером, а не одному об стенку стучать, но из нас никто не хочет идти. И разумеется, именно в это время меня обуял вопрос, который нужно задать мужу немедленно, сию секунду: «Женя, ты меня любишь?» Женя невозмутимо отвечает: «Да, люблю». И продолжает шнуровать ребенку ролики. Я опять лезу: «Нет, ты неправильно сказал, ты совершенно не обращаешь на меня внимания. Скажи, как именно ты меня любишь!» Миша уже в голос стонет: «Послал Бог родителей, ужас какой-то!» Тут вступилась моя сестра и сказала Мишке примерно следующее: «Ты когда-нибудь, со временем, когда старше станешь, вспомнишь эту ситуацию. И воспоминание о ней станет для тебя ужасно важным и дорогим сердцу… А сейчас просто пойми уже, наконец, что твои родители так устроены, они до конца своих дней так и будут друг у друга выяснять, кто кого больше любит».